Островский Александр Николаевич - биография

Островский, Александр Николаевич - знаменитый драматический писатель. Родился 31 марта 1823 г. в Москве, где его отец служил в гражданской палате, а затем занимался частной адвокатурой. Матери Островский лишился еще в детстве и никакого систематического образования не получил. Все его детство и часть юности прошли в самом центре Замоскворечья, бывшего в ту пору, по условиям своей жизни, совершенно особым миром. Этот мир населил его воображение теми представлениями и типами, которые он впоследствии воспроизвел в своих комедиях. Благодаря большой библиотеке отца Островский рано ознакомился с русской литературой и почувствовал наклонность к писательству; но отец непременно хотел сделать из него юриста. Окончив гимназический курс, Островский поступил на юридический факультет Московского университета. Окончить курс ему не удалось вследствие какого-то столкновения с одним из профессоров. По желанию отца, он поступил на службу писцом, сначала в совестный, потом - в коммерческий суд. Этим и определился характер первых его литературных опытов; в суде он продолжал наблюдения над знакомыми ему с детства своеобразными замоскворецкими типами, напрашивавшимися на литературную обработку. К 1846 г. им было уже написано много сцен из купеческого быта, и задумана комедия: ""Несостоятельный должник"" (впоследствии - ""Свои люди - сочтемся""). Небольшой отрывок из этой комедии был напечатан в № 7 ""Московского Городского Листка"" 1847 г.; под отрывком поставлены буквы: ""А. О."" и ""Д. Г."", то есть А. Островский и Дмитрий Горев . Последний был провинциальный актер (настоящая фамилия - Тарасенков), автор двух-трех пьес, уже игранных на сцене, случайно познакомившийся с Островским и предложивший ему свое сотрудничество. Оно не пошло дальше одной сцены, а впоследствии послужило для Островского источником большой неприятности, так как дало его недоброжелателям повод обвинять его в присвоении чужого литературного труда. В № 60 и 61 той же газеты явилось, без подписи, другое, уже вполне самостоятельное произведение Островского - ""Картины московской жизни. Картина семейного счастья"". Эти сцены были перепечатаны, в исправленном виде и с именем автора, под заглавием: ""Семейная картина"", в ""Современнике"" 1856 г., № 4. ""Семейную картину"" сам Островский считал своим первым печатным произведением и именно с нее вел начало своей литературной деятельности. Самым памятным и дорогим днем своей жизни он признавал 14 февраля 1847 г.: в этот день он посетил С.П. Шевырева и, в присутствии А.С. Хомякова , профессоров, писателей, сотрудников ""Московского Городского Листка"", прочел эту пьесу, явившуюся в печати месяц спустя. Шевырев и Хомяков, обнимая молодого писателя, приветствовали его драматический талант. ""С этого дня, - говорит Островский, - я стал считать себя русским писателем и уже без сомнений и колебаний поверил в свое призвание"". Он пробовал силы также и в повествовательном роде, в фельетонных рассказах из замоскворецкого быта. В том же ""Московском Городском Листке"" (№ 119 - 121) напечатан один из этих рассказов: ""Иван Ерофеич"", с общим заглавием: ""Записки замоскворецкого жителя""; два другие рассказа той же серии: ""Сказание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс, или От великого до смешного один только шаг"", и ""Две биографии"" остались ненапечатанными, а последний даже не был окончен. К концу 1849 г. была уже написана комедия под заглавием: ""Банкрут"". Островский читал ее своему университетскому товарищу А.Ф. Писемскому ; в это же время он познакомился со знаменитым артистом П.М. Садовским , который увидел в его комедии литературное откровение и стал читать ее в разных московских кружках, между прочим - у графини Е.П. Ростопчиной , у которой обычно собирались молодые писатели, только что начинавшие тогда свою литературную деятельность (Б.Н. Алмазов , Н.В. Берг , Л.А. Мей , Т.И. Филиппов , Н.И. Шаповалов, Е.Н. Эдельсон ). Все они находились в близких, дружеских отношениях с Островским еще со времен его студенчества, и все приняли предложение Погодина работать в обновленном ""Москвитянине"", составив так называемую ""молодую редакцию"" этого журнала. Вскоре выдающееся положение в этом кружке занял Аполлон Григорьев , выступивший провозвестником самобытности в литературе и ставший горячим защитником и хвалителем Островского, как представителя этой самобытности. Комедия Островского, под измененным заглавием: ""Свои люди - сочтемся"", после долгих хлопот с цензурой, доходивших до обращения к самым высшим инстанциям, была напечатана во 2-й мартовской книге ""Москвитянина"" 1850 г., но не разрешена к представлению; цензура не позволяла даже и говорить об этой пьесе в печати. На сцене она явилась только в 1861 г., с переделанным против напечатанного окончанием. Вслед за этой первой комедией Островского в ""Москвитянине"" и других журналах ежегодно стали появляться и другие его пьесы: в 1850 г. - ""Утро молодого человека"", в 1851 г. - ""Неожиданный случай"", в 1852 г. - ""Бедная невеста"", в 1853 г. - ""Не в свои сани не садись"" (первая из пьес Островского, попавшая на сцену Московского Малого театра, 14 января 1853 г.), в 1854 г. - ""Бедность не порок"", в 1855 г. - ""Не так живи, как хочется"", в 1856 г. - ""В чужом пиру похмелье"". Во всех этих пьесах Островский явился изобразителем таких сторон русской жизни, которые до него почти вовсе не затрагивались литературой и совершенно не воспроизводились на сцене. Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая жизненность и правда изображения, своеобразный, живой и красочный язык, отчетливо отражающий в себе ту настоящую русскую речь ""московских просвирен"", учиться которой Пушкин советовал русским писателям - весь этот художественный реализм со всей простотой и искренностью, до которых не поднимался даже Гоголь , был встречен в нашей критике одними с бурным восторгом, другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. В то время как А. Григорьев, провозглашая себя ""пророком Островского"", неустанно твердил, что в произведениях молодого драматурга нашло выражение ""новое слово"" нашей литературы, именно - ""народность"", критики прогрессивного направления укоряли Островского за тяготение к допетровской старине, к ""славянофильству"" погостинского толка, видели в его комедиях даже идеализацию самодурства, называли его ""гостинодворским Коцебу"". Чернышевский резко отрицательно отнесся к пьесе ""Бедность не порок"", усмотрев в ней какую-то сентиментальную слащавость в изображении беспросветного, якобы ""патриархального"", быта; другие критики негодовали на Островского за то, что он возводит на степень ""героев"" какие-то чуйки и сапоги бутылками. Свободная от эстетической и политической предвзятости театральная публика бесповоротно решила дело в пользу Островского. Талантливейшие московские актеры и актрисы - Садовский, С. Васильев , Степанов , Никулина-Косицкая , Бороздина и другие, - принужденные до тех пор выступать, за единичными исключениями, или в пошлых водевилях, или в переделанных с французского ходульных мелодрамах, написанных, к тому же, варварским языком, сразу почувствовали в пьесах Островского веяние живой, близкой и родной им русской жизни и отдали все свои силы правдивому ее изображению на сцене. И театральная публика увидела в исполнении этих артистов действительно ""новое слово"" сценического искусства - простоту и естественность, увидела людей, живущих на сцене без всякого притворства. Своими произведениями Островский создал школу настоящего русского драматического искусства, простого и реального, настолько же чуждого вычурности и аффектации, насколько чужды ей все великие произведения нашей литературы. Эта его заслуга была прежде всего понята и оценена в театральной среде, наиболее свободной от предвзятых теорий. Когда в 1856 г., по мысли великого князя Константина Николаевича , состоялась командировка выдающихся литераторов для изучения и описания различных местностей России в промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на себя изучение Волги от верховьев до Нижнего. Короткий отчет об этой поездке появился в ""Морском Сборнике"" 1859 г., полный - остался в бумагах автора и впоследствии (1890) был обработан С.В. Максимовым , но до сих пор остается ненапечатанным. Несколько месяцев, проведенных в непосредственной близости к местному населению, дали Островскому много живых впечатлений, расширили и углубили знание русского быта в его художественном выражении - в метком слове, песне, сказке, историческом предании, в сохранявшихся еще по захолустьям нравах и обычаях старины. Все это отразилось в позднейших произведениях Островского и еще более упрочило их национальное значение. Не ограничиваясь жизнью замоскворецкого купечества, Островский вводит в круг действующих лиц мир крупного и мелкого чиновничества, а затем и помещиков. В 1857 г. написаны ""Доходное место"" и ""Праздничный сон до обеда"" (первая часть ""трилогии"" о Бальзаминове; две дальнейшие части - ""Свои собаки грызутся, чужая не приставай"" и ""За чем пойдешь, то и найдешь"", - появились в 1861 г.), в 1858 г. - ""Не сошлись характерами"" (первоначально написано в виде повести), в 1859 г. - ""Воспитанница"". В том же году появились два тома сочинений Островского, в издании графа Г.А. Кушелева-Безбородко . Это издание и послужило поводом для той блестящей оценки, которую дал Островскому Добролюбов и которая закрепила за ним славу изобразителя ""темного царства"". Вчитываясь теперь, по истечении полувека, в статьи Добролюбова, мы не можем не видеть их публицистического характера. Сам Островский по своей природе был вовсе не сатирик, даже почти не юморист; с истинно эпической объективностью, заботясь только о правде и жизненности изображения, он ""спокойно зрел на правых и виновных, не ведая ни жалости, ни гнева"" и нимало не скрывая своей любви к простому ""русачку"", в котором даже среди уродливых проявлений быта всегда умел находить те или иные привлекательные черты. Островский и сам был таким ""русачком"", и все русское находило в его сердце сочувственный отзвук. По собственным его словам, он заботился прежде всего о том, чтобы показать на сцене русского человека: ""пусть видит себя и радуется. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее"". Добролюбов, впрочем, не думал навязывать Островскому определенных тенденций, а просто пользовался его пьесами, как правдивым изображением русской жизни, для собственных, вполне самостоятельных заключений. В 1860 г. явилась в печати ""Гроза"", вызвавшая вторую замечательную статью Добролюбова (""Луч света в темном царстве""). В этой пьесе отразились впечатления поездки на Волгу и, в частности, посещение автором Торжка. Еще более ярким отражением волжских впечатлений явилась напечатанная в № 1 ""Современника"" 1862 г. драматическая хроника: ""Козьма Захарьич Минин-Сухорук"". В этой пьесе Островский впервые взялся за обработку исторической темы, подсказанной ему как нижегородскими преданиями, так и внимательным изучением нашей истории XVII века. Чуткому художнику удалось подметить в мертвых памятниках живые черты народного быта и в совершенстве овладеть языком изучаемой эпохи, на котором он и впоследствии, ради шутки, писал целые письма. ""Минин"", получивший одобрение государя, был, однако, запрещен драматической цензурой и мог появиться на сцене только 4 года спустя. На сцене пьеса не имела успеха вследствие своей растянутости и не всегда удачного лиризма, но критика не могла не заметить высокого достоинства отдельных сцен и фигур. В 1863 г. Островский напечатал драму из народной жизни: ""Грех да беда на кого не живет"" и затем снова вернулся к картинам Замоскворечья в комедиях: ""Тяжелые дни"" (1863) и ""Шутники"" (1864). В то же время он был занят обработкой начатой еще во время поездки на Волгу большой пьесы в стихах, из жизни XVII века. Она появилась в № 1 ""Современника"" 1865 г. под заглавием: ""Воевода, или Сон на Волге"". Эта превосходная поэтическая фантазия, нечто вроде драматизированной былины, заключает в себе ряд ярких бытовых картин давно минувшего, сквозь дымку которого чувствуется во многих местах близость к быту, и доныне еще не отошедшему всецело в прошедшее. Волжскими же впечатлениями навеяна и комедия ""На бойком месте"", напечатанная в № 9 ""Современника"" 1865 г. С половины 60-х годов Островский усердно занялся историей Смутного времени и вступил в оживленную переписку с Костомаровым , изучавшим в то время ту же эпоху. Результатом этой работы были две напечатанные в 1867 г. драматические хроники: ""Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский"" и ""Тушино"". В № 1 ""Вестнике Европы"" 1868 г. появилась еще историческая драма, из времен Ивана Грозного , ""Василиса Мелентьева"", написанная в сотрудничестве с директором театров Гедеоновым . С этого времени начинается ряд пьес Островского, написанных, по его выражению, в ""новой манере"". Их предметом служит изображение уже не купеческого и мещанского, а дворянского быта: ""На всякого мудреца довольно простоты"", 1868; ""Бешеные деньги"", 1870; ""Лес"", 1871. Вперемежку с ними идут и бытовые комедии ""старой манеры"": ""Горячее сердце"" (1869), ""Не все коту масленица"" (1871), ""Не было ни гроша, да вдруг алтын"" (1872). В 1873 г. написаны две пьесы, занимающие среди произведений Островского особое положение: ""Комик XVII столетия"" (к 200-летию русского театра) и драматическая сказка в стихах ""Снегурочка"", одно из замечательнейших созданий русской поэзии. В дальнейших своих произведениях 70-х и 80-х годов Островский обращается к быту различных слоев общества - и дворянского, и чиновничьего, и купеческого, причем в последнем отмечает перемены воззрений и обстановки, вызванные требованиями новой русской жизни. К этому периоду деятельности Островского относятся: ""Поздняя любовь"" и ""Трудовой хлеб"" (1874), ""Волки и овцы"" (1875), ""Богатые невесты"" (1876), ""Правда - хорошо, а счастье лучше"" (1877), ""Последняя жертва"" (1878), ""Бесприданница"" и ""Добрый барин"" (1879), ""Сердце не камень"" (1880), ""Невольницы"" (1881), ""Таланты и поклонники"" (1882), ""Красавец-мужчина"" (1883), ""Без вины виноватые"" (1884) и, наконец, последняя, слабая по замыслу и исполнению, пьеса: ""Не от мира сего"" (1885). Кроме того, несколько пьес написано Островским в сотрудничестве с другими лицами: с Н.Я. Соловьевым - ""Женитьба Белугина"" (1878), ""Дикарка"" (1880) и ""Светит да не греет"" (1881); с П.М. Невежиным - ""Блажь"" (1881). Островскому принадлежит также целый ряд переводов иностранных пьес: ""Усмирение своенравной"" Шекспира (1865), ""Великий банкир"" Итало Франки (1871), ""Заблудшие овцы"" Теобальдо Чикони (1872), ""Кофейная"" Гольдони (1872), ""Семья преступника"" Джакометти (1872), переделка с французского ""Рабство мужей"" и, наконец, перевод 10 интермедий Сервантеса, изданных отдельно в 1886 г. Оригинальных пьес им написано всего 49. Все эти пьесы дают замечательную по своей жизненности и правдивости галерею самых разнообразных русских типов, со всеми особенностями их повадки, языка и характера. В отношении собственно драматической техники и композиции пьесы Островского нередко слабы: художник, глубоко правдивый по своей природе, и сам сознавал свое бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и развязки; он говорил даже, что ""драматург и не должен придумывать, что случилось; его дело - написать, как это случилось или могло случиться; тут вся его работа; при обращении внимания в эту сторону у него явятся живые люди и сами заговорят"". Рассуждая о своих пьесах с этой точки зрения, Островский сознавался, что у него самое трудное дело - ""выдумка"", потому что всякая ложь ему противна; но без этой условной лжи драматическому писателю обойтись невозможно. То ""новое слово"" Островского, за которое так горячо ратовал Аполлон Григорьев, по существу своему заключается не столько в ""народности"", сколько в правдивости, в непосредственном отношении художника к окружающей его жизни с целью вполне реального ее воспроизведения на сцене. В этом направлении Островский сделал дальнейший шаг вперед по сравнению с Грибоедовым и Гоголем и надолго утвердил на нашей сцене ту ""натуральную школу"", которая при начале его деятельности уже господствовала в других отделах нашей литературы. Талантливый драматург, поддержанный не менее талантливыми артистами, вызвал соревнование в своих сверстниках, пошедших тем же путем: драматургами однородного направления явились Писемский, А. Потехин и другие, менее заметные, но в свое время пользовавшиеся заслуженным успехом писатели. Всей душой преданный театру и его интересам, Островский уделял немало времени и труда также и практическим заботам о развитии и усовершенствовании драматического искусства и об улучшении материального положения драматических авторов. Он мечтал о возможности преобразовать художественный вкус артистов и публики и создать театр-школу, одинаково полезную как для эстетического воспитания общества, так и для подготовки достойных деятелей сцены. Среди всевозможных огорчений и разочарований он оставался до конца жизни верен этой заветной своей мечте, осуществлением которой отчасти явился созданный им в 1866 г. в Москве Артистический кружок, давший впоследствии московской сцене многих талантливых деятелей. Вместе с тем Островский заботился об облегчении материального положения русских драматургов: его трудами образовано Общество русских драматических писателей и оперных композиторов (1874), бессменным председателем которого он оставался до самой своей смерти. Вообще, к началу 80-х годов, Островский прочно занял место вождя и учителя русской драмы и сцены. Усиленно работая в учрежденной в 1881 г. при дирекции Императорских театров комиссии ""для пересмотра законоположений по всем частям театрального управления"", он добился многих преобразований, значительно улучшивших положение артистов и давших возможность более целесообразной постановки театрального образования. В 1885 г. Островский был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Здоровье его, к этому времени уже пошатнувшееся, не отвечало тем широким планам деятельности, какие он себе ставил. Усиленная работа быстро истощила организм; 2 июня 1886 г. Островский скончался в своем костромском имении Щелыкове, не успев осуществить своих преобразовательных предположений.