Курбский Андрей Михайлович - биография

Курбский, князь Андрей Михайлович - известный политический деятель и писатель. Родился в октябре 1528 г. На 21-м году участвовал в 1 походе под Казань; потом был воеводой в Пронске. В 1552 г. он разбил татар у Тулы, причем был ранен, но через 8 дней был уже снова на коне. Во время осады Казани Курбский командовал правой рукой всей армии и, вместе с младшим братом, проявил выдающуюся храбрость. Через два года он разбил восставших татар и черемисов, за что был назначен боярином. В это время Курбский был одним из самых близких к царю людей; еще более сблизился он с партией Сильвестра и Адашева . Когда начались неудачи в Ливонии, царь поставил во главе ливонского войска Курбского, который вскоре одержал над рыцарями и поляками ряд побед, после чего был воеводой в Юрьеве Ливонском (Дерпте). В это время уже начались преследования и казни сторонников Сильвестра и Адашева и побеги угрожаемых царской опалой в Литву. Хотя за Курбским никакой вины, кроме сочувствия опальным, не было, он имел полное основание думать, что и ему грозит опасность. Король Сигизмунд-Август и вельможи польские писали Курбскому, уговаривая его перейти на их сторону и обещая ласковый прием. Битва под Невелем (1562) была неудачна для русских, но и после нее Курбский воеводствует в Юрьеве; царь, упрекая его за неудачу, не приписывает ее измене. Не мог Курбский опасаться ответственности и за безуспешную попытку овладеть городом Гельметом: если б это дело имело большую важность, царь поставил бы его в вину Курбскому в письме своем. Тем не менее, Курбский был уверен в близости беды и, после бесплодного ходатайства архиерейских чинов, решил бежать ""от земли божия"". В 1563 г. (по другим известиям - в 1564 г.) Курбский, при помощи верного раба своего Васьки Шибанова , бежал в Литву. На службу к Сигизмунду Курбский явился с целой толпой приверженцев и слуг и был пожалован несколькими имениями (между прочим - городом Ковелем). Курбский управлял ими через своих урядников из москвитян. Уже в сентябре 1564 г. Курбский воюет против России. После бегства Курбского тяжелая участь постигла людей к нему близких. Курбский впоследствии писал, что царь ""матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточение затворенных, троскою поморил; братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил"". В оправдание своей ярости царь мог приводить только факт измены и нарушения крестного целования. Два другие его обвинения, будто Курбский ""хотел на Ярославле государести"", и будто он отнял у него жену Анастасию , выдуманы им, очевидно, лишь для оправдания своей злобы в глазах польско-литовских вельмож. Курбский проживал обыкновенно верстах в 20 от Ковеля, в местечке Миляновичах. Судя по многочисленным процессам, акты которых дошли до нас, быстро ассимилировался московский боярин и слуга царский с польско-литовскими магнатами и между буйными оказался во всяком случае не самым смиренным: воевал с панами, захватывал имения, посланцев королевских бранил ""непристойными московскими словами""; его урядники, надеясь на его защиту, вымучивали деньги от евреев. В 1571 г. Курбский женился на богатой вдове Козинской, урожденной княжне Голшанской, но скоро развелся с нею, женился, в 1579 г., в третий раз на небогатой девушке Семашко и с нею был, по-видимому, счастлив; имел от нее дочь и сына Димитрия. В 1583 г. Курбский скончался. Так как вскоре умер и авторитетный душеприказчик его, Константин Острожский, правительство, под разными предлогами, стало отбирать владения у вдовы и сына Курбского и, наконец, отняло и Ковель. Димитрий Курбский впоследствии получил часть отобранного и перешел в католичество. Мнение о Курбском, как о политическом деятеле и человеке, различны. Одни видят в нем узкого консерватора, человека ограниченного, но самомнительного, сторонника боярской крамолы и противника единодержавия, измену его объясняют расчетом на житейские выгоды, а его поведение в Литве считают проявлением разнузданного самовластия и грубейшего эгоизма; заподозривается даже искренность и целесообразность его трудов на поддержание православия. По убеждению других, Курбский - умный, честный и искренний человек, всегда стоявший на стороне добра и правды. Так как полемика Курбского и Грозного, вместе с другими продуктами литературной деятельности Курбского еще недостаточно обследованы, то и окончательное суждение о Курбском, более или менее могущее примирить противоречия, пока еще преждевременно. Из сочинений Курбского известны: 1) ""История князя великого Московского о деле, яже слышахом и у достоверных мужей и яже видехом очима нашима"". 2) ""Четыре письма к Грозному"". 3) ""Письма"" к разным лицам; из них 16 вошли в 3-е издание ""Сказаний князя Курбского"" Н. Устрялова (СПб., 1868), одно письмо издано Сахаровым в ""Москвитянине"" (1843, № 9) и три письма - в ""Православном Собеседнике"" (1863, книги V - VIII). 4) ""Предисловие к Новому Маргариту""; изданное в первый раз Н. Иванищевым в сборнике актов: ""Жизнь князя Курбского в Литве и на Волыни"" (Киев, 1849), перепечатано Устряловым в ""Сказаниях"". 5) ""Предисловие к книге Дамаскина ""Небеса"" (издано князем Оболенским в ""Библиографических Записках"", 1858, № 12). 6) ""Примечания (на полях) к переводам из Златоуста и Дамаскина"" (напечатаны профессором А. Архангельским в ""Приложениях"" к ""Очеркам истории западнорусской литературы"", в ""Чтениях Общества Ист. и Древн."", 1888, № 1). 7) ""История Флорентийского собора"", компиляция; напечатан в ""Сказаниях"" стр. 261 - 268; о ней см. 2 статьи С.П. Шевырева , ""Журнал Министерства Народного Просвещения"", 1841, книга I, и ""Москвитянине"", 1841, т. III. Кроме избранных сочинений Златоуста (""Маргарит Новый""; см. о нем ""Славяно-русские рукописи"" Ундольского , М., 1870), Курбский перевел диалог патриарха Геннадия, Богословие, Диалектику и другие сочинения Дамаскина (см. статью А. Архангельского в ""Журнале Министерства Народного Просвещения"" 1888, № 8), некоторые из сочинений Дионисия Ареопагита, Григория Богослова, Василия Великого, отрывки из Евсевия и прочее. А в одно из его писем к Грозному вставлены крупные отрывки из Цицерона (""Сказания"", 205 - 209). Сам Курбский называет своим ""возлюбленным учителем"" Максима Грека ; но последний был и стар, и удручен гонениями в то время, когда Курбский вступал в жизнь, и непосредственным его учеником Курбский не мог быть. Еще в 1525 г. к Максиму был очень близок Василий Михайлович Тучков (мать Курбского - урожденная Тучкова), который и оказал, вероятно, сильное влияние на Курбского. Подобно Максиму, Курбский относится с глубокой ненавистью к самодовольному невежеству, в то время сильно распространенному даже в высшем сословии московского государства. Нелюбовь к книгам, от которых будто бы ""заходятся человецы, сиречь безумиют"", Курбский считает зловредной ересью. Выше всего он ставит Святое Писание и отцов церкви, как его толкователей; но он уважает и внешние или шляхетные науки - грамматику, риторику, диалектику, естественную философию (физику и пр.), нравонаказательную философию (этику) и круга небесного обращения (астрономию). Сам он учится урывками, но учится всю жизнь. Воеводой в Юрьеве он имеет при себе целую библиотечку; после бегства, ""уже в сединах"", он тщится ""латинскому языку приучатися того ради, иж бы могл преложити на свой язык, что еще не преложено"". По убеждению Курбского, государственные бедствия происходят от пренебрежения к учению, а государства, где словесное образование твердо поставлено, не только не гибнут, но расширяются и иноверных в христианство обращают (как испанцы - Новый Свет). Курбский разделяет с Максимом Греком нелюбовь к ""Осифлянам"", к монахам, которые ""стяжания почали любити""; они в его глазах ""воистину всяких катов (палачей) горши"". Он преследует апокрифы, обличает ""болгарские басни"" попа Еремея, ""або паче бабские бредни"", и особенно восстает на Никодимово евангелие, подлинности которого готовы были верить люди, начитанные в Святом Писании. Обличая невежество современной ему Руси и охотно признавая, что в новом его отечестве наука более распространена и в большем почете, Курбский гордится чистотой веры своих природных сограждан, упрекает католиков за их нечестивые нововведения и шатания и умышленно не хочет отделять от них протестантов, хотя и осведомлен относительно биографии Лютера, междоусобий, возникших вследствие его проповеди, и иконоборства протестантских сект. Доволен он также и чистотой языка славянского и противополагает его ""польской барбарии"". Он ясно видит опасность, угрожающую православным подданным польской короны со стороны иезуитов, и остерегает от их козней самого Константина Острожского: именно для борьбы с ними он хотел бы наукой подготовить своих единоверцев. Курбский мрачно смотрит на свое время, видя в нем 8-ю тысячу лет, ""век звериный""; ""аще и не родился еще антихрист, всяко уже на праге дверей широких и просмелых"". По своим политическим воззрениям Курбский примыкал к оппозиционной группе бояр княжат, отстаивавших их право быть непременными сотрудниками и советниками государя. Вместе с тем он советовал царю обращаться к совету и простого всенародства. Вообще ум Курбского скорей можно назвать основательным, нежели сильным и оригинальным (так, он искренно верит, что при осаде Казани татарские старики и бабы чарами своими наводили ""плювию"", то есть дождь, на войско русское). В этом отношении его царственный противник значительно превосходит его. Не уступает Грозный Курбскому в знании Святого Писания, истории церкви первых веков и истории Византии, но менее его начитан в отцах церкви и несравненно менее опытен в уменье ясно и литературно излагать свои мысли, да и ""многая ярость и лютость"" его немало мешают правильности его речи. По содержанию переписка Грозного с Курбским - драгоценный литературный памятник; миросозерцание передовых русских людей XVI века раскрывается здесь с большой откровенностью и свободою и два незаурядных ума действуют с большим напряжением. В ""Истории князя великого московского"" (изложение событий от детства Грозного до 1578 г.), которую справедливо считают первым по времени памятником русской историографии с строго выдержанной тенденцией, Курбский является литератором еще в большей степени: все части его монографии строго обдуманы, изложение стройно и ясно (за исключением тех мест, где текст неисправен); он очень искусно пользуется фигурами восклицания и вопрошения, а в некоторых местах (например, в изображении мук митрополита Филиппа ) доходит до истинного пафоса. Но и в ""Истории"" Курбский не может возвыситься до определенного и оригинального миросозерцания; и здесь он является только подражателем хороших византийских образцов. То он восстает на великородных, а к битве ленивых, и доказывает, что царь должен искать доброго совета ""не токмо у советников, но и у всенародных человек"", то обличает царя, что он ""писарей"" себе избирает ""не от шляхетского роду"", ""но паче от поповичев или от простого всенародства"". Он постоянно уснащает рассказ свой ненужными красивыми словами, вставочными, не всегда идущими к делу и не меткими сентенциями, сочиненными речами и молитвами и однообразными упреками по адресу исконного врага рода человеческого. Язык Курбского местами красив и силен, местами напыщен и тягуч, везде испещрен иностранными словами, очевидно - не по нужде, а ради большей литературности. В огромном количестве встречаются слова, взятые с незнакомого ему языка греческого, еще в большем - слова латинские, в несколько меньшем - слова немецкие, сделавшиеся автору известными или в Ливонии, или через язык польский. - Литература о Курбском чрезвычайно обширна: всякий, кто писал о Грозном, не мог миновать и Курбского; его история и его письма с одной стороны, переводы и полемика за православие - с другой, настолько крупные факты в истории русской умственной жизни, что ни один исследователь допетровской письменности не мог обойти их молчанием; почти во всяком описании славянских рукописей русских книгохранилищ имеется материал для истории литературной деятельности Курбского. ""Сказания князя Курбского"" изданы Н. Устряловым в 1833, 1842 и 1868 годах. (А. Кирпичников ). В настоящее время издание сочинений Курбского начато Императорской Археографической Комиссией. В XXXI томе ""Русской Исторической Библиотеки"" изданы ""История о великом князе московском"" и письма Курбского к разным лицам"". По поводу работы С. Горского ""Князь А.М. Курбский"" (Казань, 1858) см. статью Н.А. Попова ""О биограф. и уголовном элементе в истории"" (""Атеней"", 1858, ч. VIII, № 46). Ряд статей З. Оппокова (""Князь А.М. Курбский"") напечатан в ""Киевских Университетских Известиях"" за 1872 г., № 6 - 8. Статьи профессора М. Петровского (М. П-ского) ""Князь Курбский. По поводу его Сказаний"" напечатано в ""Ученых Записках Казанского Университета"", за 1873 г. См. еще ""Разыскания о жизни князя Курбского на Волыни"", сообщ. Л. Мацеевич (""Древн. и Новая Россия"", 1880, I); ""Князь Курбский на Волыни"" Юл. Бартошевича (""Исторический Вестник"", VI); А.Н. Ясинский ""Сочинения князя Курбского, как исторический материал"" (Киев, 1880); Г.З. Кунцевич ""Акт Литовской метрики о бегстве князя Курбского"" (""Известия II отделения Императорской Академии Наук"", 1914).