Авраамий Палицын, в миру Аверкий Иванович, известный деятель Смутного времени. Родился в середине XVI века, по семейным преданиям - в селе Протасьеве (близ Ростова), в дворянской семье; умер иноком в Соловецком монастыре 13 сентября 1626 года. Первое упоминание о нем находим в I т. Д. А. И., в акте № 157, под 1584 г. Поступил на службу еще при Иоанне Грозном ; в 1588 году подвергся опале, причины которой остаются невыясненными. Вскоре и, по-видимому, добровольно он постригся; место его пострижения в точности не известно (или Соловки, или Троицкая лавра). В 1594 году назначен управляющим приписным к лавре Свияжским Богородичным монастырем, откуда при царе Борисе был вызван в лавру. В 1601 году ему было поручено управление Троицким подворьем в Москве, причем с него были сняты все последствия опалы. При Василии Шуйском , с которым у А., по-видимому, уже давно установились хорошие отношения, он был избран лаврским келарем, в качестве которого участвовал в организации лаврою продажи дешевого хлеба в блокированной Тушинским вором Москве. Хотя А. и пользовался большими милостями со стороны Шуйского, решившего, например, в его пользу, в противность Судебнику, одно его старое дело, но он, видимо не стесняясь этим, завязал хорошие отношения и с Тушиным; есть даже основание предполагать, что он, будучи келарем, по тушинской иерархии носил более высокий сан архимандрита. В эпоху боярского правительства, 11 сентября 1610 года, А., вместе с другими членами великого посольства к Сигизмунду, отправился под Смоленск просить у короля сына на русский престол. Там А. предпочел вести, отдельно от послов, свою особую политику. Так, еще при представлении Сигизмунду он поднес ему такие роскошные дары, что перед ними стушевались дары даже главных членов посольства, князя Голицына и митрополита Филарета . Затем он, по-видимому, совсем перешел на сторону Сигизмунда и выпросил у него для своего монастыря ряд милостей: невзирая на все ужасы безвременья, он добился от короля разрешения монастырю получить из московской казны недоданную за три года денежную в монастырь дачу и т. д. Затем король дал грамоту с предписанием монастырю: 1) выдать ""в полки"" 200 р. и 2) кормить ратных людей королевских. Дошло до того, что в одной из грамот Сигизмунда А. был назван его, короля, ""богомольцем"", а архимандриту и братии лавры было предложено ""Бога молити"" за него ""государя"" и за сына его. Характерно, что в челобитьях А. Сигизмунду нигде не упомянут архимандрит лавры Дионисий - личность весьма симпатичная, впоследствии причтенная церковью к лику святых. В своих переговорах с поляками А., по-видимому, не забывал и своей родни: может быть, именно при его участии родственник его А.Ф. Палицын получил от Сигизмунда поместье и чин стряпчего. После этого А. уехал из-под Смоленска к Москве, - вероятно, с целью пропагандировать мысль о предоставлении русского трона Сигизмунду. Такая ненациональная политика А. была хорошо понята современниками его и дала им право перекрестить его из ""келаря"" в ""короля"". Однако, по приезде в Москву ему пришлось скрыть свои польские симпатии и преданность Сигизмунду: он даже постарался подделаться под господствовавшее там антипольское настроение и пристать (трудно сказать, насколько искренне) к числу наиболее смелых и непреклонных противников Сигизмунда. Впрочем, деятельность А. за это время рисуется еще пока не вполне ясно. Он держался казаков и их правительства, отчасти из личных, по-видимому, симпатий, отчасти и из практических соображений, ибо это была у Москвы единственная организованная сила. Он исполнил за это время много их поручений, часто служа, вероятно, только орудием в казацких руках для достижения их противогосударственных целей. Такую роль ему пришлось играть, по-видимому, и в отношениях казаков к Минину и Пожарскому . Впрочем, и личные симпатии А. были скорее на стороне казаков, чем на стороне земских людей. Личный момент во всех этих отношениях пока выделается еще с большим трудом. В конце концов, казацкие таборы ходом вещей были вынуждены подчиниться земской рати. В этом ""примирении"" А. сыграл, по-видимому, некоторую роль почти лишь декоративного характера. Некоторую роль (может быть, такую же) он играл и при избрании на царство Михаила Романова . При Михаиле он принимал какое-то участие в трудах Дионисия над исправлением богослужебных книг; но пострадать за это пришлось только одному Дионисию, после заточения которого А. остался во главе монастыря и принимал участие в обороне его от Владислава (в 1618 году). В 1619 году, по прибытии в Москву Филарета, было пересмотрено дело Дионисия, после чего он был выпущен на свободу. В 1620 году он вместе с А. освятил построенную последним в Деулине церковь. Вскоре после этого А., по-видимому, против воли, отправился в Соловки, где продолжал свой давно начатый труд: ""История в память сущим предыдущим родам"". Кроме этого труда, А. принадлежит, быть может, одна из частей так называемого ""Иного сказания"" - ""Повесть 1606 г."". Как человек и политический деятель, А. принадлежит к числу тех неустойчивых в своих убеждениях, шатких в своей преданности, стойких лишь в неразборчивом достижении личных выгод людей, которые в таком ужасающем числе расплодились на Руси в Смутное время. Среди них он, несомненно, занимает одно из первых мест. Деятельность его и до сих пор не может почитаться вполне выясненной, ибо в числе источников ее одно из главных мест занимает его ""История"", где он искусно перепутал ложь с истиною, заметая следы своих темных деяний. Историк Забелин заклеймил его на своем своеобразном языке именем ""кривого"" человека. - См. о нем общие труды по русской истории и труды по истории Смуты, особенно С.Ф. Платонова , ""Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века, как исторический источник"" и ""Очерки по истории смуты"", и И.Е. Забелина, ""Минин и Пожарский"". Несмотря на исчерпывающую критику Забелина и Платонова, некоторые историки, например, Ключевский (""Курс русской истории"", III) и Валишевский (""La crise revolutionnaire 1584 - 1614"") стоят еще на старой точке зрения, возвеличивая А., воздавая ему много свыше его действительных заслуг. ""История etc."" и ""Иное сказание"" см. в XIII т. ""Р. Ист. Б."" (изд. Арх. К.), изд. 2-е; ""История etc."" в первый раз издана в 1784 году, ""Иное сказание"" - в 1856 году, во ""Временнике Московского Общества Истории и Древностей Российских"". С. Ч.